НЕВИДИМЫЙ АГРЕССОР

В один из моих визитов в зоопарк я сталкиваюсь на проходной с супружеской парой, что-то оживленно обсуждавшей с охранником. При виде меня «страж» плотоядно просиял:
мне под нос суют коробку из-под ксерокса. Внутри тишина.
— А что там?
— Птица! К нам на дачный участок сдесантировала. Не взлетает, дети подобрали, — улыбаются супруги. — Мы думаем, цапля, очень похожа!

С некоторым сомнением гляжу на коробку — больно маленькая, и вес на цаплю не тянет.
— Можно взглянуть? Я орнитолог.
— Конечно, хоть скажете, кто это!

Открываю. В первый момент вижу на дне рыжеватое облако перьев, но уже через секунду оттуда на полметра вверх выбрасывается огромная разинутая пасть — клюв защелкивается перед самым моим носом. Захлопываю крышку:
— Это выпь. И как ее дети-то поймали, могли ж без глаз остаться?!
Ответ:
— Не знаем. Смогли, это же дети!
На секторе птиц работники при виде меня с коробкой сначала обрадовались, но, узнав, кто в ней, несколько погрустнели. Странно...

— Выпь — редкая, красивая птица, неужели неинтересно? Не понимаю.
— А вы ее пробовали содержать?.. Ладно, подлечим, подкормим, а там видно будет. У нас уже была одна год назад — выпустили.
Выпь — ближайший родственник настоящих цапель, точнее говоря, маленькая цапля с длинным рыжим оперением в продольных черных пестринах. Как и другие представители своего семейства, она обитает у воды, где занимается уничтожением рыб, лягушек, головастиков, водных беспозвоночных. При случае оприходует зазевавшуюся водную полевку или небольшого ужа. Удар клюва молниеносный и точный, жертве не увернуться, а нападающий хищник может лишиться глаза.
Но, в отличие от серой цапли, выпь никогда не караулит и не подкрадывается к добыче на открытых плесах. Ее удел — густые тростники — там она живет, охотится и размножается. Увидеть ее очень трудно — это мастер маскировки. Вытянется вертикально вверх, задерет в небо клюв — и ее нет, это просто небольшой клок тростника! Дело тут не только в окраске: она может стоять, не шелохнувшись, часами — ни враги, ни жертвы ее просто не заметят. Можно в двух шагах пройти — никаких выпей здесь нет!

О ее присутствии можно узнать только по голосу: с апреля до середины июля самец регулярно «поет», особенно интенсивно — ночью. «Водяной бугай» — так называют эту птицу в народе. Голос, действительно, похож на ритмичное мычание быка: «Бу... Бу...» — и так всю ночь. Но где находится выпь, не определить даже по этим звукам: голос низкочастотный, разносится далеко, но очень трудно лоцируется — кажется, что он несется отовсюду.

На водоемах, где я работаю, голоса токующих выпей раздаются постоянно, иногда слышно двух-трех самцов одновременно. А вот видел я выпь за десять лет всего лишь несколько раз. И всегда неожиданно: пробираешься по кромке прошлогоднего тростника, и вдруг, почти под самыми ногами оживает старая осоковая кочка. Стремительно вытягивается шея, распластываются широкие крылья, большая рыжая птица беззвучно поднимается вверх и исчезает за ближайшими метелками тростника. Нарисовалась из ниоткуда и растаяла, как видение! Каждый раз казалось, что это очень крупная и тяжелая птица, но это тоже оптический обман.

Стоим с Еленой Алексеевной, заведующей сектором птиц, в большой вольере с бакланами, экзотическими утками и цаплями. Наученный горьким опытом, осторожно открываю коробку и ловко ловлю вылетевшую змеиную шею — выпь вынута! Широченные крылья, длиннющая шея с большой головой и острым клювом, лапы здоровенные, пальцы — еще больше, а тельце — тельце-то почти как у вороны! Все остальное — это сплошные перья, длинные и очень красивые.

Сначала птицу надо накормить: от разносолов, которые суют ей под самый клюв, выпь гордо отказывается и норовит заехать кому-нибудь в глаз. Что ж, будем кормить насильно. Держим, открываем клюв, засовываем рыбу... Три-четыре — мощным толчком языка рыба выбрасывается мне в лицо. Повторяем, только засовываем рыбу еще глубже, сжимаем клюв и массируем горло... Yes, пища прошла! Следующий кусок... После пятнадцати минут такого утрамбовывания рыбы и мышей выпь была отнесена и поставлена в угол — пусть там переваривает.

Перед уходом я зашел еще раз взглянуть на свою подопечную — и вдруг, чудеса! Выпи нет. Вольера — бетонный бордюр и сетка, спрятаться негде, все птицы здесь, а выпь испарилась! А это еще что за дощечка к бетонной стенке приставлена? Да это же она! До нее всего семь метров, но, не вглядевшись, не поймешь, что это птица.
Выпь в зоопарке откормили и все-таки решили выпустить. Во-первых, посетители ее просто не видят — тут глаз специалиста-охотника нужен. Вот и удивляются — на табличке «Выпь» написано, а где же она? Во-вторых, кормить ее днем работникам приходилось каждый раз насильно: птичка ночная, пока она стоит в углу и сумерек дожидается, жадные бакланы и цапли успеют все слопать.
— А в третьих, — сотрудники застенчиво улыбаются и потирают ушибленные места, — опасно очень! Затихнет в засаде, не заметишь ее рядом, и следует молниеносный удар по самым чувствительным местам тела. А еще она на других птицах тренируется: начала с воробьев, а после перешла на более серьезную дичь — мандаринок и других коллекционных птиц.

В общем, окрепшую выпь отвезли за город и вернули в лоно природы: пусть живет на свободе, всем на радость, особенно сотрудникам зоопарка, которые наконец-то перестали тяжело вздыхать и оглядываться, входя в вольеру с цаплями.

Сергей Коузов