ПИКИРУЮЩИЕ ИЗ ПОДНЕБЕСЬЯ

Что может быть лучше ночи в весеннем лесу? Особенно, если устроился с комфортом! Костер из трех толстых параллельных бревен до самого утра сочно потрескивает и заливает один твой бок нестерпимым жаром. С другого бока растянутая на колышках парусина отражает тепло. Снизу – толстый слой пахучих еловых лап. Сверху – звезды, а вокруг – стена из сосновых стволов и снег... Красота! С той стороны полыхающих бревен мирно сопит мой напарник – это наша первая после зимы вылазка на природу.
Март всегда подкрадывается как-то незаметно. Еще недавно стояла февральская стужа и била мелкой крупой в лицо злая поземка. А вчера улыбнулось солнышко, и небо до краев горизонта наполнилось густой весенней синевой. Оттуда льются и набирают силу потоки благодатного тепла. Острая, как нож, корка наста нехотя сдается и наливается крупными водяными кристаллами, как алмазы, сверкающими под ногами. Жаль давить лыжами такую красоту!

Однако, кому красота, а кому и неприятности! Тонкие струйки и капли воды сочатся в глубинные слои снега, точат его и превращают в невообразимую кашу. Ну вот, опять по пояс провалился. Когда ж мы до синеющей вдали лесной опушки доберемся?

Весеннее болотце долго не хотело нас отпускать: доковыляв почти до самой опушки, взмокшие путники обнаружили оттаявшую трясину. Поиски обходных путей заняли весь остаток светлого времени. Что ж, пришлось заночевать в лесу...

Утром упорно не хотелось открывать глаз. Сквозь сомкнутые веки чувствую какое-то легкое шевеление рядом — кажется, ветка качается. Словно угадав миг моего пробуждения, крупная птица снимается с соснового сука у меня над головой и, мягко скользя на широких пальчатых крыльях, перелетает на торчащую невдалеке сухую корягу. Ага, ястреб-тетеревятник пожаловал. Светлые грудь и брюшко в длинных продольных пестринах — молодой еще, годовалый. Вертит головой с алчным хищным клювом, разглядывает меня желтыми пронзительными глазами. Вот так и смотрим друг на друга: один — из спального мешка, другой — с засохшей елки. Ему взлетать не хочется, мне — из мешка вылезать.

Утреннее солнышко еще тихое, только самые вершины сосен ласкает, да по ближнему болотцу растекается. Оттуда доносится залихватское бульканье первых тетеревов — уже ожили косачи, к апрельским баталиям готовятся. Я сразу мысленно представил, как скоро буду караулить их на току, в шалаше с фотоаппаратом. А ястреб в своих мечтах, наверное, коротким настильным броском из-за елочек уже когтил и тормошил глупого толстого петуха-косача, слишком распрыгавшегося посреди полянки. По крайней мере, гордый хищник начал елозить по ветке и усиленно впиваться в неё когтями. Мы оба явно жаждали трофеев.

«Апч-хи!» — раздалось с другой стороны костра. Мой проснувшийся напарник бодро полез из спальника. Призрак молодого ястреба бесшумно испарился в ближайших елочках.
Ну вот, мы и окончательно проснулись. Разгорается новый весенний день. У дальней опушки в небе закладывает виражи пара канюков. Мягко размахивая длинными, как полотенца, крыльями низко над заснеженным болотом летает болотный лунь. Смотри-ка, еще март, а уже прилетели! Ведь подавляющее большинство хищников является перелетными птицами, на зиму в наших занесенных снегом лесах остаются только отдельные старые и умудренные жизнью ястреба-тетеревятники.

Когда мы допивали чай, над нашими головами с радостным клекотом протянули орланы: сначала один, потом, чуть повыше — другой. Медленно взмахивая широченными метровыми крыльями, гордые птицы плыли в солнечном просторе куда-то в сторону взморья. Значит, там уже появились первые большие полыньи в устьях говорливых ручьев. Либо недавние шторма опять взломали лед на открытой акватории. Скоро, скоро весна после легкой мартовской разведки начнет развивать мощное апрельское наступление.

Так кто же они, хищные птицы? Давайте рассмотрим их поподробнее.

Немножко занудства

Итак, все дневные хищные птицы объединены в отряд Соколообразные и ни в каком близком родстве с ночными хищниками (отряд Совообразные) не состоят. Все черты внешнего сходства: когтистые лапы, крючковатый клюв и многое другое — результат параллельного развития в сходных экологических нишах. По происхождению дневные хищники входят в ту же эволюционную ветвь, на которой в виде изящных листиков расположились отряды Голенастых (цапли и аисты), Гусеобразных и Курообразных. А совы, как ни странно, близкие родственники попугаев, голубей, кукушек и козодоев!

Распространены хищные птицы по всему миру, за исключением Антарктиды. В настоящее время их насчитывается около 260 видов. Точнее не берусь сказать, поскольку зоологи-систематики — люди очень скрупулезные, педантичные и вредные. Настоящего систематика хлебом не корми — дай лишний раз поковыряться в системе, переделать все на свой лад, объединить или разделить пару-тройку определенных другим специалистом видов, родов или семейств. Такова специфика жанра!

Всех дневных хищников можно разделить на три большие группы, или подотряда: Американские грифы (Cathartae), Ястребы (Accipitres) и Соколы (Falcones).

Американские грифы живут в горном поясе Северной и Южной Америки от США до Аргентины и Чили. К ним относится и андский кондор — самая крупная хищная птица мира. Размах крыльев кондора — до 3.6 метров, а вес — до 11 килограммов. Внешне он очень похож на грифов Старого Света, только на голове имеются кожистые гребни и выросты, как у домашнего индюка!

Как и наши грифы, кондоры питаются падалью. Кстати, описанная в романе Ж.Верна «Дети капитана Гранта» сцена полета кондора с телом мальчика в когтях — из области ненаучной фантастики. У кондоров очень слабые лапы с тупыми когтями — такими большой добычи не удержишь, да и незачем это кондорам. К тому же у них, как и у других крупных парящих птиц, очень слабая полетная мускулатура, они и свой-то собственный вес в машущем полете долго перемещать не могут!
А теперь о ястребах: к этому подотряду относятся разные, зачастую совершенно непохожие друг на друга, виды.

Например, птица-секретарь, обитающая в африканских саваннах и полупустынях. Всякий, кто увидит, никогда не забудет и ни с кем не спутает! Представьте себе нечто среднее между журавлем и ястребом, у которого из-за ушей торчат пучки длинных перьев. Вот так же в старину записные секретари в канцеляриях засовывали за уши гусиные перья — отсюда и название. Охотится птица-секретарь пешком:
длинными когтистыми лапами очень удобно забивать до смерти ее любимую добычу — ядовитых змей. Иногда после длинного разбега секретарь поднимается в воздух и, паря в поднебесье, обозревает родные африканские просторы: где там любимый завтрак или обед проползает?

Еще один вид — скопа. Внешне она несколько походит на лесного обитателя ястреба-тетеревятника, но по образу жизни отличается от него кардинально: скопа питается только рыбой. Часами она летает над водоемами: парит кругами или медленно курсирует машущим полетом. Пикируя за добычей, она может уйти в воду почти целиком — только крылья на поверхности распластаются. Очень азартный рыболов, скопа часто набрасывается на такие крупные экземпляры щук, с которыми подолгу не в силах справиться. Вдоволь поплавав с распростертыми крыльями, она с трудом отлепляется от водной глади и снова уходит на разведывательные круги. А изредка, если молодая скопа не смогла вовремя отцепиться, случается, что особенно крупная щука может затянуть её под воду. Известны случаи отлова рыбаками таких рыбьих исполинов с намертво впившимися в них птичьими когтями — всем, что осталось от неудачливого охотника.

Именно к ястребиным относится подавляющее большинство хищных птиц мира: грифы и сипы, ястребы, канюки и луни, орлы и орланы.

А вот к соколам относятся две весьма непохожие друг на друга группы птиц: это собственно соколы и каракары. Представляете, ближайшими родственниками удалых летунов, гордо бьющих свою добычу в открытой воздушной стихии, являются весьма несуразные по внешнему облику существа, занимающиеся тем, что в пешем порядке подбирают с земли лягушек, улиток, а то и падаль или прочую дрянь. Такие вот парадоксы эволюции!

Мусорщики-коллективисты

Все хищники, питающиеся свежим мясом, ужасно ревнивы к своей охотничьей территории. Один только образ конкурента, нахально вторгшегося в угодья, вызывает у них острые приступы праведного гнева. В таких случаях не избежать яростной стычки в воздухе с истошными криками, хлопаньем крыльев и прицельными ударами когтей и клюва. В конце концов, нарушитель владений повергается в позорное бегство. Хозяин — всегда прав, даже если он раза в два меньше. Как говорится, дома и стены помогают! А как быть, если ты живешь высоко в горах и питаешься падалью? Крупные млекопитающие ведь не так уж и часто гибнут: сегодня в твоем ущелье архар в пропасть свалился, завтра далеко за перевалом у соседа волки корову порезали и недоели. А через неделю нечто подобное может случиться вообще у черта на куличиках, вне пределов прямой видимости. Вот и получается: или голодать неделями, или ароматной тухлятины такое количество, что в одиночку и за неделю не управиться. Ведь не солить же её? Птицы-падальщики нашли наилучший выход из положения: они — организованные коллективисты. Многие и гнездятся по соседству, а после сезона гнездования на отдых или ночевку собираются все на одном скальном уступе.

Вот наступает холодное горное утро, из-за соседнего хребта выкатывается сверкающий шар солнца. Его первые лучи скользят по неприступному гранитному карнизу. Что такое? Некоторые камни, кажется, ожили и медленно шевелятся — это проснулись огромные чудовища из восточных сказок? Вытянулись страшные голые шеи, маленькие головы поворачиваются в разные стороны. Нет, это падальщики готовятся к новому трудовому дню! Темные — черные грифы, посветлее, с белыми воротничками и реденьким старческим пушком на головах — белоголовые сипы.

Птицы медленно чистят перья, зевают и вглядываются в расстилающуюся внизу темную еще глубину ущелья. Вылетать рано: там, внизу еще холодно, нет теплых восходящих потоков. А без них такой массивной птице в воздухе долго не продержаться, мало у них мышц для продолжительного машущего полета.

Явно маясь от безделья, один из сипов подпрыгивает и ... р-раз — лапами соседу по голому затылку. Шутничок! Но такие удары не опасны — когти на лапах у падальщиков короткие и тупые. Сосед не остается в долгу: тяжеловесно скачущие в дружеской потасовке сипы очень похожи на двух индюков.

Вот высоко поднявшееся солнце заглянуло уже в самые глубокие ущелья. Скалы вокруг словно ожили и мягко заструились — это стали подниматься потоки прогретого воздуха. Пора! Грифы и сипы по-эскадрильно стартуют со своего насеста. Теперь их задача — разлететься как можно шире. Зрение у них отличное, и рассредотачиваются они так, чтобы быть в пределе видимости. Здесь — один, через несколько километров над соседним ущельем — другой, и так далее. Крайний крайнего, разумеется, видеть не может — уж больно далеко, и, тем не менее, очень хорошо знает, что на его участке творится. Птичий телеграф работает безотказно.
Если гриф спокойно, круг за кругом, парит над ущельем — значит, там внизу для него нет ничего интересного и радостного: никто не погиб, все живы и веселы. Вот другая черная точка, парящая у самого горизонта на западе, начинает быстро опускаться вниз — сосед разглядел что-то вкусное и, заложив на левое крыло, исчезает за горной грядой. Быстрее к нему. Но перемещение второго грифа замечает третий, парящий восточнее, и теперь тоже целенаправленно плывет на запад. Через час в глухом распадке у трупа старой коровы собралось уже до десятка голодных крылатых могильщиков.

А вот про близкого родственника грифов и сипов, бородача-ягнятника, ходят упорные слухи, что он не только питается падалью, но и нападает на горных козлов и баранов, идущих по скальным карнизам, и сталкивает их в пропасть.
Все эти три вида птиц распространены в Евразии только в труднодоступных областях горного пояса, протянувшегося от Пиренеев до Памира, Тибета и Алтая. В России их чаще всего можно встретить на Кавказе.

Орлы и орланы: мифы и реальность

«Орел питается только свежим мясом крупных жертв!» «Он запросто может поднять в воздух даже барана, а, случается, и ребенка утаскивает к себе в гнездо». «Орел нападает на людей и сталкивает их в пропасть с горной тропы, он охотится на волков и оленей, ломая им хребет!» «А орланы — это морские орлы, они одной только рыбой питаются (и поют ... так жалобно!)».

Да, каких только сказок не услышишь! Вообще-то, подавляющее большинство наших орлов — птички вполне безобидные. Широко населяющие лесную зону большой и малый подорлики предпочитают вылавливать водяных полевок, ондатр и прочих грызунов на сырых луговинах и болотинах. А еще они обожают собирать змей и лягушек. Я сам однажды наблюдал в бинокль, как горделивый большой подорлик с увлечением вылавливал головастиков и улиток из пересыхающей лужи в пойме лесного ручья! И сколько жизнерадостного детского азарта было во всех его движениях — он с головой ушел в этот «общественнополезный» процесс!
А обитающие в степных районах орел-могильник и степной орел, по-вашему, лучше? Вы думаете, что они охотятся на свою добычу, исключительно падая камнем с поднебесья? М-да... Степного орла и могильника часто видят подозрительно долго восседающими на высоких холмах и курганных захоронениях (поэтому, видимо, и такое название у окрашенного в траурные черно-бурые тона могильника). Ну-ка, понаблюдаем!

Вот могильник, разомлев, закрыл глаза, втянул голову в плечи. Кажется, его ничто не интересует. В полусне проходит почти час. Но вот птица встрепенулась и, вытянув шею, к чему-то прислушивается. С любопытством вращая головой, она вглядывается в небольшую норку прямо перед собой и застывает в напряженной позе, словно кошка в амбаре с мышами! У входа появляется чей-то быстродышащий нос с топорщащимися усиками. Ну, ну, дальше!
Вот появляется заспанная чихающая голова с зажмуренными от яркого света глазами. Ну, еще немного... Пора! Бац, острым клювом по темечку, и скорей вытаскивай наружу! В когтях у могильника утренний улов — обмякшее тельце молодого суслика. Вот вам и гордые хищники! Сурок или тот же заяц-русак для них — весьма солидная добыча.

Единственным из наших орлов, охотящимся преимущественно на крупную добычу, является беркут. Но и он при случае с удовольствием слопает лягушку или полевку, а в голодное время может и на тухлятину позариться. В этом случае он смело вступает в бой с конкурентами и отгоняет от «дохлой» добычи стервятников, ворон, шакалов, лис и бродячих собак.

В лесной зоне основной пищей беркутам служат тетерева, белые куропатки и зайцы беляки, а иногда — даже лисицы и глухари. Последних беркуты обычно подкарауливают из засады на токах. Несколько раз в Ленинградской области наблюдали, как эти орлы атаковали бродячих собак и кошек!

В горах случается, что беркут нападает на семьи горных баранов и козерогов, выхватывая маленьких ягнят и козлят. Со взрослым бараном ему уже не справиться и не поднять: баран весит около пятидесяти кило, а беркут — дай бог до шести дотянет. А вот столкнуть при случае барана с горной тропы беркут может — такие кадры есть в научнопопулярных фильмах. Нападения на человека, думаю, возможны лишь в том случае, если последний из глупой удали полезет в гнездо с птенцами.
Ну, а теперь — об орланах! Несмотря на внешнее сходство с орлами, это — совершенно другие птицы, принадлежащие к разным родам. И внешних отличий у них достаточно. Во-первых, орланы, как ни странно, крупнее орлов! Размах крыльев того же беркута — около 2-х метров, а у орлана-белохвоста — до 2.5.

Конечно, жизнь орланов тесно связана с большими водоемами, где они занимаются рыболовством. Но строгими ихтиофагами-рыбоедами они не являются, в отличие от той же скопы. Некоторые орнитологи, попадая на острова Финского залива, обнаруживают множество объеденных останков чаек и уток. «Ура!! — радостно кричат они. — Здесь охотился сокол-сапсан! Редкий краснокнижный вид, он тут постоянно обитает и, наверняка, где-нибудь поблизости гнездится! Может быть!»

Ну-ну, постоянно работая на таких же островах с колониями серебристых чаек, я неоднократно видел автора этих объедков. Если местному орлану было лениво лететь за рыбой, он просто зависал низко над гнездами чаек, выбирал птенца пожирнее и камнем на него падал. Через десять минут, когда от птенца оставался один скелетик, пернатый злыдень снова зависал в пяти метрах над обреченной колонией, жадно выискивая следующее блюдо. Так продолжалось до тех пор, пока наш алчный птеродактиль не объедался настолько, что ему становилось неудобно взлетать. Тогда демон беспробудного обжорства толкал его на поиски жертв в пешем порядке — он просто собирал спрятавшихся чайчат, как бабулька — грибы после дождя.

Поздним вечером он с трудом доносил свое брюхо к любимому камню и, тяжело кряхтя, на него взбирался. Лететь домой на берег кровопийца явно не хотел, справедливо полагая, что после такого дармового угощения всякие физические упражнения очень вредны для здоровья и неприятны для осовевшей души. Добрых полночи он ерзал и икал на своем насесте — это отрыгивались «погадки», комки проглоченных перьев и костей.

На следующий день сладко выспавшееся чудовище обычно развлекало себя ловлей взрослых чаек. Затаившись, подобно ястребу, на любимом насесте, оно ждало, когда глупые птицы сядут на воду и подплывут поближе. Затем следовал молниеносный настильный бросок, истошные вопли всполошившихся чаек, но поздно — злорадно сжимая трепыхающуюся жертву, орлан уже спокойно возвращался к своему камню.
Будучи в особенно хорошем расположении духа он позволял себе более спортивный вариант охоты — на нырковых уток. Найдя с воздуха стайку, плавающую на глубокой воде, орлан пикировал и зависал низко над поверхностью, дожидаясь, когда, израсходовав запас кислорода, утки произведут аварийное всплытие. Ему-то сверху хорошо видно, как они там под водой судорожно перемещаются!

Тухлятину орланы уважают еще больше, чем настоящие орлы. На берег волной ее выбрасывается очень много, гораздо больше, чем можно найти в полях. Вон, смотрите, на песке лежит дохлый тюлень. Вокруг уже деловито семенят серебристые чайки и примериваются, с чего бы начать? Сначала сбоку щипнули, потом — за ласту... Нет, слишком толстая шкура, не для их изящных клювов. На песок падает огромная тень, чайки бросаются врассыпную — на тушу тяжело усаживается орлан. Он важно оглядывается и спокойно принимается за дело: мощный желтый клюв шутя вспарывает брюхо погибшего морского зверя. Нахохленные чайки бродят вокруг, обиженно квохчут и мяукают. Дуры, он же все не съест — орлан вам просто вскрывает огромную банку с консервами!

Гнезда орланы устраивают достаточно далеко от водоема. Мы то, наивные люди, в свое время целое лето безрезультатно обыскивали приморские сосняки. И только в октябре, оказавшись на лесном озере в шести километрах от побережья, случайно наткнулись на огромное гнездо. Оно располагалось на вершине высокой усыхающей осины, возвышающейся на краю еловой гривы и мохового болота. Величественная картина! Невдалеке держалась одна из взрослых птиц. Перед отлетом они всегда наведываются к родному жилищу, наверное, как горожане на дачу — проведать, все ли в порядке.

Отлет на зимовку у орланов и орлов происходит в своеобразном режиме. Они быстро устают от машущего полета, поэтому, найдя восходящий воздушный поток, птицы по спирали возносятся под облака, потом, долго снижаясь, планируют на юг до следующего воздушного «лифта» и так далее до самого конечного пункта. Кстати, в таком же поступательно-вращательном режиме отбывают в Африку и наши аисты. Ну и как голова у них по дороге не закружится?
Кстати, чуть не забыл! Кроме нашего хорошего знакомого, большого любителя чаек — орлана-белохвоста, в нашей стране обитают: орлан-долгохвост — на степных и полупустынных водоемах от реки Урал до Забайкалья, и белоплечий орлан — на Дальнем Востоке. Залетают в наши пределы: черный орлан — из Кореи — и белоголовый орлан — из Северной Америки. Раньше этот орлан гнездился и у нас, на острове Беринга. Кстати, американцы почему-то обозвали его белоголовым орлом и поместили на свой герб. Представляете, на гербе огромной державы вместо гордого и могучего царя птиц изображено пернатое создание, питающееся рыбой, выброшенной на берег тухлятиной и беспомощными птенцами! Не спрятан ли в этом некий тайный политический символ?

Ну ладно, не будем о грустном. Да и время наше на исходе. О соколах, лучших крылатых охотниках и летунах, мы расскажем в следующий раз!

Сергей Коузов